Любимая поэзия

чого являєшся мені у сні?
чому звертаєш ти на мене чудові очі ці ясні,
сумні,
чого вуста твої німі?
немов в криниці дно студене
який докір,яке страждання,
яке несповнене бажання
на них ,мов зарево червоне,
займається і знову тоне
у тьмі?
і.франко

СЛЕПОЙ

Вот ругань плавает, как жир,
пьяна и самовита.
Висят над нею этажи,
гудят под нею плиты,
и рынок плещется густой,
как борщ густой и пышный,
а на углу сидит слепой,
он важен и напыщен.
Лицо рябее решета,
в прорехи брезжит тело.
А на коленях отперта
слепая книга смело.
А женщины сомкнули круг,
все в горестях, в поту,
следят за пляской тощих рук
по бледному листу.
За потный рыжий пятачок,
за скудный этот звон
судьбу любой из них прочтет
по мягкой книге он.
И каждая уйдет горда
слепым его ответом...
Но сам гадатель не видал
ни женщин и ни света...
Всё смыла темная вода...
К горстям бутылка льнет,
и влага скользкая тогда
качает и поет.
И видит он тогда, что свет
краснеет густо, вязко,
что линий не было и нет,
и нет иной окраски...
И вот когда он для себя
на ощупь ждет пророчеств,
гнусаво матерясь, скорбя,
лист за листом ворочая.
Но предсказанья ни к чему,
и некому сказать,
что смерть одна вернет ему
небывшие глаза.

Ольга Берггольц (1927 или 1928)

Тишина

Там, где вечность цветами увитая,
Прячет в листьях загадки свои,
Где, зарей колдовскою омытые,
Посходили с ума соловьи.

Там, в краю изумрудно-березовом,
Где трава высока и тонка,
Мы лежим – два затерянных озера,
Отражая собой облака.

Как цветы, беззащитно-открытые,
Источаем любовь, словно мед.
Время жадно пчелой ненасытною
Нашу нежность по капельке пьет.

Мы сегодня для мира потеряны.
Мы, как ландыши в роще тихи.
Слышишь, робко, еще неуверенно,
Прорастают сквозь душу стихи…

Мы уснем, словно дети, доверчиво
В покрывале цветочной пыли
Под мелодию майского вечера
На душистых ладонях Земли…

Мы пойдем просветленно-печальные
И стихи, как букет, понесем…
Нас до дома проводит в молчании
Бесконечное, вечное ВСЁ…

Светлана Мацур

Последую за братом Алексей Грюндиг Перминов

Распятие

Гвозди в плоть. Больнее боли.

Кровь линяет по кресту.

Я ушел по доброй воле,

И увидеть слезной соли

Не надейтесь там внизу.

Боль буравит смерти эхом

В растернованных висках.

Больше, громче, дольше смеха!

Для души всего лишь веха,

Когда плоть уходит в прах.


Белград


Бомбы капают топотом,

Шепотом дышат развалины,

Роют тракторы ропотом,

Ищут доводы Каины.

Цели играют с правдами,

Картами трупы свалены.

Ады сверкают парадами.

Яростью разумы правлены.

Сталями земли стелены.

Пулями тела пялены.

Сетями миры делены.

Смертями жизни вялены.


Трасса

Встречные огни вызывают во мне страх.

Знать бы наперед, что сделаю не так.

Мчит кабриолет вдоль желтого шоссе,

На честном слове, туда же, куда все.

Мотор стучит - грудью дробь выбивает.

Я не одинок - сзади подгоняют.

Мимо ускользают картинки прежних дней.

Все дальше я от них. Все зримое - страшней.

Кому-то - коку с соком, кому-то - воду с хлебом.

На этой дороге проблема за проблемой.

Все меньше остается до Армагеддона миль

По желтой дороге, и после только пыль.

Жму на тормоза, а меня несет стрелой.

Меня угробят те, что делят цель со мной.

Чувствую, что сердце не слушает руля.

На шее мыльным тросом затянута петля.

Я лечу отвесно камнем в ночь с моста.

Впереди встречают боль и пустота.

Разум мертв забвеньем. Смерти темнота.

Что осталось после - зарытая мечта.

Трасса жизни знаменем впереди лежит.

Не один герой был на ней убит.

Мчишься по дороге - не вздумай тормозить:

Сзади тоже едут, могут раздавить.

Люди смелые, трусливые - все вперед катят

Друг за другом, за остановки жизнями платят.

Дорога бежит. Все друг друга толкают.

Кто вскрывает подарки, кто вены вскрывает.

Сергей Есенин

Сукин сын

Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.

Нынче юность моя отшумела,
Как подгнивший под окнами клен,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.

Не у всякого есть свой близкий,
Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.

Никогда она их не читала,
И мой почерк ей был не знаком,
Но о чем-то подолгу мечтала
У калины за желтым прудом.

Я страдал… Я хотел ответа…
Не дождался... уехал... И вот
Через годы... известным поэтом
Снова здесь, у родимых ворот.

Та собака давно околела,
Но в ту ж масть, что с отливом в синь,
С лаем ливисто ошалелым
Меня встрел молодой ее сын.

Мать честная! И как же схожи!
Снова выплыла боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.

Рад послушать я песню былую,
Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь, пес, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май?

Поцелую, прижмусь к тебе телом
И, как друга, введу тебя в дом...
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.

цікавенько напишу і я щось із свого улюбленого

Василь Симоненко

Україно, п'ю твої зіниці
Голубі й тривожні, ніби рань.
Крешуть з них червоні блискавиці
Революцій, бунтів і повстань.

Україно! Ти для мене диво!
І нехай пливе за роком рік,
Буду, мамо горда і вродлива,
З тебе дивуватися повік.

Ради тебе перли в душі сію,
Ради тебе мислю і творю —
Хай мовчать Америки й Росії,
Коли я з тобою говорю!

Одійдіте, недруги лукаві!
Друзі, зачекайте на путі!
Маю я святе синівське право
З матір'ю побуть на самоті.

Рідко, нене, згадую про тебе,
Дні занадто куці та малі,
Ще не всі чорти втекли на небо,
Ходить їх до біса по землі.

Бачиш: з ними щогодини б'юся,
Чуєш — битви споконвічний грюк!
Як же я без друзів обійдуся,
Без лобів їх, без очей і рук?

Україно, ти моя молитва,
Ти моя розпука вікова…
Гримотить над світом люта битва
За твоє життя, твої права.

Хай палають хмари бурякові,
Хай сичать образи — все одно
Я проллюся крапелькою крові
На твоє священне знамено.


знову В.Симоненко

Ти знаєш, що ти — людина.
Ти знаєш про це чи ні?
Усмішка твоя — єдина,
Мука твоя — єдина,
Очі твої — одні.

Більше тебе не буде.
Завтра на цій землі
Інші ходитимуть люди,
Інші кохатимуть люди —
Добрі, ласкаві й злі.

Сьогодні усе для тебе —
Озера, гаї, степи.
І жити спішити треба,
Кохати спішити треба —
Гляди ж не проспи!

Бо ти на землі — людина,
І хочеш того чи ні —
Усмішка твоя — єдина,
Мука твоя — єдина,
Очі твої — одні.


обожнюю Ліну Костенко

Розкажу тобі думку таємну,
дивний здогад мене обпік:

я залишуся в серці твоєму
на сьогодні, на завтра, навік.

І минатиме час, нанизавши
сотні вражень, імен і країн, –

на сьогодні, на завтра, назавжди! –
ти залишишся в серці моїм.

А чому? То чудна теорема,
на яку ти мене прирік.

То все разом, а ти – окремо.
І сьогодні, і завтра, й навік.

Специально для Naughty Girl (я смирился с твоим депрессняком):

Ничто не вернется.
Всему предназначены сроки.
Потянутся дни,
в темноту и тоску обрываясь,
как тянутся эти угрюмые, тяжкие строки,
которые я от тебя почему-то скрываю.

Но ты не пугайся. Я договор наш не нарушу.
Не будет ни слез, ни вопросов,
ни даже упрека.
Я только покрепче замкну
опустевшую душу,
получше пойму, что теперь
навсегда одинока.

Она беспощадней всего,
недоверья отрава.
Но ты не пугайся,
ведь ты же спокоен и честен?
Узнаешь печали и радости собственной славы,
совсем не похожей на славу отверженных песен.

Я даже не буду
из дому теперь отлучаться,
шататься по городу
в поисках света людского.
Я всё потеряла -
к чему же за малость цепляться.
Мне не во что верить,
а веры - не выдумать снова.
Мы дачу наймем и украсим
как следует дачу -
плетеною мебелью,
легкой узорчатой тканью.
О нет, ты не бойся.
Я так, как тогда, не заплачу,
Уже невозможно - уже совершилось прощанье..

Всё будет прекрасно,
поверь мне, всё будет прекрасно,
на радость друзьям и на зависть
семействам соседним.
И ты никогда не узнаешь,
что это - мертво и напрасно...
Таков мой подарок тебе - за измену
последний!

Ольга Берггольц (1949)

Гость

Все, как раньше. В окна столовой
Бьется мелкий метельный снег.
И сама я не стала новой,
А ко мне приходил человек.

Я спросила: "Чего ты хочешь?"
Он сказал: "Быть с тобой в аду".
Я смеялась: "Ах, напророчишь
Нам обоим, пожалуй, беду".

Но, поднявши руку сухую,
Он слегка потрогал цветы:
"Расскажи, как тебя целуют,
Расскажи, как целуешь ты".

И глаза, глядящие тускло,
Не сводил с моего кольца.
Ни один не двинулся мускул
Просветленно-злого лица.

О, я знаю: его отрада -
Напряженно и страстно знать,
Что ему ничего не надо,
Что мне не в чем ему отказать.

1 января 1914

А.Ахматова

Добавлено в 22:05
-----------
Мне нравится, что вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не вами,
Что никогда тяжелый шар земной
Не уплывет под нашими ногами.
Мне нравится, что можно быть смешной -
Распущенной - и не играть словами,
И не краснеть удушливой волной,
Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне
Спокойно обнимаете другую,
Не прочите мне в адовом огне
Гореть за то, что я не вас целую.
Что имя нежное мое, мой нежный, не
Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...
Что никогда в церковной тишине
Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой
За то, что вы меня - не зная сами! -
Так любите: за мой ночной покой,
За редкость встреч закатными часами,
За наши не-гулянья под луной,
За солнце, не у нас над головами,-
За то, что вы больны - увы! - не мной,
За то, что я больна - увы! - не вами!

Цветаева Марина.
(песня эта оч нравится)

Интересно, кто был этот гость?

любимый.... (может)

Добавлено в 22:11
-----------
Как ты кротка, как ты послушна,
Ты рада быть его рабой,
Но он внимает равнодушно,
Уныл и холоден душой.

А прежде... помнишь? Молода,
Горда, надменна и прекрасна,
Ты им играла самовластно,
Но он любил, любил тогда!

Так солнце осени - без туч
Стоит не грея на лазури,
А летом и сквозь сумрак бури
Бросает животворный луч...

1856, Н.А.Некрасов

Тогда почему у него "просветленно-злое лицо"?
И почему ему "ничего не надо" и "ей не в чем ему отказать"?

но...недоступная любовь...уже..."И глаза, глядящие тускло,Не сводил с моего кольца." и "Расскажи, как тебя целуют,Расскажи, как целуешь ты".

кроме неё или от неё.

А по-моему этот гость - Ангел Смерти.

тогда... может быть искушение.

С мысле? Гость - это олицетворение Искушения?