Любимая поэзия

Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось.

Кто-то новый царит,
безымянный, прекрасный, всесильный,
над отчизной горит,
разливается свет темно-синий,
и в глазах у борзых
шелестят фонари -- по цветочку,
кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку.

Значит, нету разлук.
Значит, зря мы просили прощенья
у своих мертвецов.
Значит, нет для зимы возвращенья.
Остается одно:
по земле проходить бестревожно.
Невозможно отстать. Обгонять -- только это возможно.

То, куда мы спешим,
этот ад или райское место,
или попросту мрак,
темнота, это все неизвестно,
дорогая страна,
постоянный предмет воспеванья,
не любовь ли она? Нет, она не имеет названья.

Это -- вечная жизнь:
поразительный мост, неумолчное слово,
проплыванье баржи,
оживленье любви, убиванье былого,
пароходов огни
и сиянье витрин, звон трамваев далеких,
плеск холодной воды возле брюк твоих вечношироких.

Поздравляю себя
с этой ранней находкой, с тобою,
поздравляю себя
с удивительно горькой судьбою,
с этой вечной рекой,
с этим небом в прекрасных осинах,
с описаньем утрат за безмолвной толпой магазинов.

Не жилец этих мест,
не мертвец, а какой-то посредник,
совершенно один,
ты кричишь о себе напоследок:
никого не узнал,
обознался, забыл, обманулся,
слава Богу, зима. Значит, я никуда не вернулся.

Иосиф Бродский - отрывок из поэмы "От окраины к центру" (1962)

Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.

Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.

Толпа - пестрошерстая быстрая кошка -
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.

Владимир Маяковский - Ночь (1912)

...
Товарищи и граждане,
водка - яд.
Пьяные
республику
за зря спалят!
Живя с каминами,
живя с примусами,
сожжете дом
и сгорите сами!
...

Маяковский - Клоп (поэма)

Улица провалилась, как нос сифилитика.
Река - сладострастье, растекшееся в слюни.
Отбросив белье до последнего листика,
сады похабно развалились в июне.

Я вышел на площадь,
выжженный квартал
надел на голову, как рыжий парик.
Людям страшно - у меня изо рта
шевелит ногами непрожеванный крик.

Но меня не осудят, но меня не облают,
как пророку, цветами устелят мне след.
Все эти, провалившиеся носами, знают:
я - ваш поэт.

Как трактир, мне страшен ваш страшный суд!
Меня одного сквозь горящие здания
проститутки, как святыню, на руках понесут
и покажут богу в свое оправдание.

И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова - судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым.

Владимир Маяковский - А все-таки

...
Когда все расселятся в раю и в аду,
земля итогами подведена будет -
помните:
в 1916 году
из Петрограда исчезли красивые люди.

Владимир Маяковский - отрывок из стихотворения Надоело

Грустная повесть. Давид Кугультинов.

Только правду говорить условясь
И о вас тревожась, - в тишине
Я припомнил горестную повесть,
Некогда рассказанную мне.

В дни, когда природа оскудела
И на степь дохнули холода,
Плавал одиноко лебедь белый
По студеной зелени пруда.

Суживал круги, не улетая,
Льдинками его теснила гладь...
Почему-то он отстал от стаи,
Здесь ему придется зимовать.

Но в степях, где зимы так суровы,
Где мороз мучительно жесток,
От зверья, от ветра ледяного
Сохранить бы жизнь он вряд ли б смог...

Да по счастью вдоль крутого склона,
Что-то напевая на ходу,
Девушка из ближнего хотона
Полоскать белье пришла в пруду.

Видит - лебедь черными глазами
Смотрит на нее издалека.
Не шелохнется, на месте замер.
В глазах-вишнях - странная тоска.

"Не пугается!... Какая смелость!
- Лебедь, ледедь, ближе подплыви!"
Девушка внимательней вгляделась:
Перья-то у лебедя в крови!

"- Что с тобою, милый мой, красивый?"
Он подплыл, но как-то тяжело.
И повисло жалобно и криво
Кровью обагренное крыло.

Девушка идет... Во след за нею
Движется и лебедь вдоль пруда.
Точно руку, протянул к ней шею,
Будто молвит: "Помоги! Беда!"

"- Ближе, ближе, мой красивый, белый!"
Он подплыл почти вплотную к ней.
У нее на сердце потеплело,
Громче петь ей хочется, звончей!

Прикоснулась к шее лебединой.
Как она упруга, как бела!
Гладит ласково крутую спину,
Раненого на руки взяла.

И прижался лебедь белокрылый
К девушке - совсем как человек,
Повстречавшийся с подружкой милой,
О которой тосковал весь век.

Со своей тяжеловесной ношей
По дороге шла она с трудом.
"- Потерпи немного, мой хороший!
Мы тебя подлечим... Скоро дом!"

... Девушка за лебедем ходила
Не жалела нежного тепла.
И к больному возвратились силы,
Рана по-немного зажила.

Стал таким ухоженным и сытым,
Да уйти ей трудно из дверей.
Чуть его оставишь - затрубит он,
Будто просит: "Приходи скорей!"...

В жизни может и не то случится:
Дружеством земля давно жива.
Но об этой девушке и птице
Всюду по хотонам шла молва.

С удивленьем замечает всякий,
Кто глазами убедился сам:
"Лебедь неотвязнее собаки,
За девчонкой ходит по пятам!"

...Понемногу дни теплее стали.
Зацвели тюльпаны, скоро май.
Наполняются степные дали
Ликованьем прилетевших стай.

Друга привела к озерной сини
Девушка... - Расстаться нам пришлось,
Друг мой лебедь!.. Видимо отныне
Счастья нам искать придется врозь!

Подтолкнула на воду рукою...
И поплыл он меж прибрежных трав...
Тут же обернулся... и с тоскою
Закричал, как будто застонав...

...Девушка поехала учиться
В Элисту - экзамены сдавать.
Поступила в институт... и мчится
Ненадолго в свой хотон опять.

"Лебедь! Как я по нему скучаю!
Где он?... Что с ним, - с дорогим дружком?"
Даже не напившись дома чаю,
К озеру бежит она бегом.

Смотрит вдаль... Глаза слепит от сини...
Улетел?... Должно быть, позабыл?...
Нет!...Белеет что-то посредине...
Ближе! Ближе! ... Виден трепет крыл!

Лебедь! Сердце чуть не раскололось!
"- Лебедь, милый!" - Громко позвала.
Он услышал. Он спешит на голос!
Не плывет - бежит, подняв крыла!

Подбежал. Взмахнул крылами странно,
Точно обнял. Поднял кверху клюв,
Потянулся к ней... И бездыханно
Пал на землю, тяжко соскользнув.

Сердце бьется тише и неслышней...
Сердце девушки сжимает страх.
Видит - черные глазенки-вишни
Помутнели, меркнут на глазах...

Сердце разорвалось - не иначе!
На земле лежит он недвижим...
И она склонилась, горько плача,
Над погибшим лебедем своим...

Вот и все. Что может опасна,
Может быть несовместима кровь,
Нынче знает каждый враг прекрасно...
Но несовместима и любовь!

Если двое, чуждые по складу,
Повстречались на путях своих,
Поскорее им расстаться надо,
А не то - умрет один из них...!

О грустнейшей из таких историй
Поразмыслите, судьбу виня...
Если вывод будет слишком горек,
Уж не обижайтесь на меня.

одно из моих любимыхстихотворений доброго дядюшки Асадова, мне оно помогало улаживать конфликты с моей мамой в свое время....да и досих пор пожалуй...
Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.

Я знаю, уж так повелось на свете,
И даже предчувствую твой ответ,
Что дети всегда для матери дети,
Пускай им хоть двадцать, хоть тридцать лет

И все же с годами былые средства
Как-то меняться уже должны.
И прежний надзор и контроль, как в детстве,
Уже обидны и не нужны.

Ведь есть же, ну, личное очень что-то!
Когда ж заставляют: скажи да скажи! -
То этим нередко помимо охоты
Тебя вынуждают прибегнуть к лжи.

Родная моя, не смотри устало!
Любовь наша крепче еще теперь.
Ну разве ты плохо меня воспитала?
Верь мне, пожалуйста, очень верь!

И в страхе пусть сердце твое не бьется,
Ведь я по-глупому не влюблюсь,
Не выйду навстречу кому придется,
С дурной компанией не свяжусь.

И не полезу куда-то в яму,
Коль повстречаю в пути беду,
Я тотчас приду за советом, мама,
Сразу почувствую и приду.

Когда-то же надо ведь быть смелее,
А если порой поступлю не так,
Ну что ж, значит буду потом умнее,
И лучше синяк, чем стеклянный колпак.

Дай твои руки расцеловать,
Самые добрые в целом свете.
Не надо, мама, меня ревновать,
Дети, они же не вечно дети!

И ты не сиди у окна упрямо,
Готовя в душе за вопросом вопрос.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама.
Пойми. И взгляни на меня всерьез.

Прошу тебя: выбрось из сердца грусть,
И пусть тревога тебя не точит.
Не бойся, родная. Я скоро вернусь!
Спи, мама. Спи крепко. Спокойной ночи!

Как просто бывает однажды
Разбить на осколки мечты.
И всё...и уже не важно,
Кому улыбаешься ты.
Кого ты домой провожаешь,
С кем ночи проводишь и дни.
Ведь ты абсолютно не знаешь,
Как мне теперь горьки они.
И как я порою жалею,
Что вновь между нами скала.
Я так и не стала твоею,
И просто тебя отдала...




Ведь мы не пара, это знаю,
Но как мне хочется с тобой.
Когда я плачу и скучаю,
Быть рядом только мне одной!

Тебя люблю, но это сложно,
Словами выразить порой.
Но всё-таки едва возможно,
С тобой вдвоем идти домой!

Пришли до дома, мы не пара,
Всё больше понимаю я.
И, говорю тебе: " Не надо,
Ну что ты смотришь на меня?"

Ты говоришь: " Постой, останься!"
И слёзы градом по щекам.
"Лишь только мне одной достанься!"
Ты падаешь к моим ногам!

Ты говорил : "Люблю тебя я! "
Так искренне в глаза смотрел,
Я отвечала равнодушно:
"Люби, таков уж твой удел."




Стул, веревка, вонючее мыло,
В домике этом с тобой,
Да, о любви ты конечно забыла,
Но осталась та жуткая боль.

Эта боль, что ранила сердце
И убила радости свет,
И никуда тебе уж не деться
Ведь дороги назад уже нет.

Но не надо, подумай девчонка,
Ведь на свете еще есть один
Кто полюбит твой голос, ручонки
И красивые глазки твои.

Ну зачем так уныло ты смотришь
В опустевшее это окно,
Неужели ты жизнь эту бросишь
Не познав что такое любовь.

Ты порви его фоточку в клочья
И забудь о его всех словах,
У меня просто нет больше мочи
Видеть как ты утонешь в слезах.

Повязала ты в узел веревку,
Улыбнулась и смотришь в окно,
Повернулась, сказала негромко:
"Скоро будет уже все равно.

Что когда то его я любила,
Что ждала что ответит мне: Да,
Я забыла любовь, я забыла,
Только боль не забыть никогда.

Не забыть разочарованья,
Что короткое слово несет
И от этих воспоминаний
Меня уже никто не спасет.

Ты не трать свое время напрасно,
Все равно ты меня не спасешь
И давно уже стало мне ясно
Ты, веревка, одна меня ждешь!"

И накинув на шею веревку,
С табуретки ты сделала шаг,
Закачалась луна в темных окнах
И закрылись навеки глаза.

И не глядя куда убегаю,
Я рванула из домика прочь.
Нет, спасти тебя не смогла я,
Не смогла тебе я помочь.

Я запомню надолго домишко,
И луну, что качалась в окне,
Запах мыла вонючего слишком
И тебя на веревке во сне.

Самолеты
Все, что умеет, она подсмотрела в щелку, все, что любила - любит теперь других. Руки в чернилах, два леденца за щеку, лето прошло, пора отдавать долги... Зал ожидания, кофе за восемь евро, рваный wi-fi, кока-кола, стеклянный пол. Мама звонила несколько раз на нервах, очень просила хранить отрывной купон. Красная кнопка и мама пропала в сетке, стало чуть тише, резче пошли часы. Ночь в самолете, улыбчивая соседка, девочка в шутку становится на весы. Ценный багаж перетянут прозрачной лентой, до пересадки в зале нельзя курить. И, засыпает, с ноутом на коленках... Мама звонит, но не о чем говорить.

Все, что он знал, увы, оказалось мифом, тем, что он бросил, стоило дорожить. Пальцы в царапинах, а под гитарным грифом спряталась нежность, а после — осталась жить... Зал ожидания, милая иностранка, желтый брелок на сумочке — Пикачу. Мама звонит, и просит чужим и странным голосом обещать мне, что долечу. Я обещаю. Чай возле терминала, с мальчиком-ночью играю полдня в хакисак. Сплю по часам и целого мира мало, если она не приедет меня спасать. Столько "А вдруг?!" А вдруг не нашла билеты? Или мешают ехать ее враги и никогда не будет как прошлым летом, этим или каким-нибудь там другим.

Но прячем шасси. Кто-то уткнулся в телик, кто-то читает, кто-то вдыхает дым. Мой самолет садится прямо на берег, на золотой песок у края воды. Ее самолет садится прямо на море, трапы с опаской прыгают сквозь волну... Каждую ночь, из тысяч других историй, мне бы хотелось слушать эту одну. (с)

Я поднимаюсь по лестнице жизни,
На каждой ступени я вновь умираю.
Думал, что в жизни я буду не лишний,
А оказалось, я правды не знаю.
Я на вопросы не слышу ответов
Жизнь превратилась в нелепую сказку
Странный сюжет, мнимый рок, оперетта,
Действо, в котором я жалкая маска!
Я оживу на последней ступени,
Я загорюсь от огней мирозданья,
Чем я обязан пороку творенья?!
Мысль умирает в олодце сознанья.

мой знакомый...

Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру.
Месяц в облачном тумане водит с тучами игру.

Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
"Ты прощай ли, моя радость, я женюся на другой".
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою змеею развилась ее коса.

"Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,
Я пришла тебе сказаться: за другого выхожу".
Не заутренние звоны, а венчальный переклик,
Скачет свадьба на телегах, верховые прячут лик.

Не кукушки загрустили плачет Танина родня,
На виске у Тани рана от лихого кистеня.
Алым венчиком кровинки запеклися на челе,
Хороша была Танюша, краше не было в селе.

Сергей Есенин

Добавлено в 12:17
-----------
Самое любимое
"Люди и волны"

Волны катятся одна за другой
С плеском и шумом глухим
Люди проходят ничтожной толпой,
Так же один за другим!

Волнам их неволя и холод дороже
Знойных полудня лучей,
Люди хотят иметь душу...и что же?
Души их...волн холодней!

Лермонтов

Есенин что-то не радует глаз своим стихом)

О, как убийственно мы любили!
Как буйной слепоте своей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей!.

(отр.) Тютчев

Отчего (отр)
Мне грусно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветующую твою.
Не пощадит молвы коварное гоненье
За каждый светлый день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно... потому что весело тебе.

Лермонтов

Когда-нибудь и ты поймёшь,
Как я тебя любила.
Ты на коленях приползёшь,
А я скажу:"Забыла!"